О богах, шакалах и детях - Страница 62

— Просто не хотел ускорять неизбежное, — мрачно отвечает Алтонгирел.

Я тихо ругаюсь.

— Душечка, в следующий раз когда решишь сделать для нас что-то хорошее, подумай дважды и сделай строго наоборот. Очень тебя прошу.

— Лиза, Лиза, не кипятись, — Азамат опускает мне руку на плечо. — Алтонгирел хотел как лучше. Ничего ужасного не случилось от того, что он промолчал. Всё равно бы пришлось с этим разбираться рано или поздно.

— Ну да, только он три месяца с тобой не разговаривал, а так фигня, конечно.

— Он бы со мной не разговаривал, даже если бы выложил всё сразу. Не злись на него, рыбонька.

Алтонгирел таращится на нас круглыми глазами.

— Так вы даже не поссорились? — изумлённо выдаёт он.

— А ты так этого… — начинаю я, но Азамат закрывает мне рот моим же воротником.

— Лиза-Лиза-Лиза, не надо! Пожалуйста, милая, и так все на нервах. Алтонгирел, давай мы с ней побеседуем, решим, как быть.

Духовник пожимает плечами, принимает независимый вид и ведёт нас в глубь дома. Муданжцы не строят храмов богам, но дома духовников выполняют схожую функцию: везде какие-то финтифлюшки висят обрядового назначения, благовония благовоняют, и таинственный полумрак.

Даму Алтоша запер в кухне, которая выглядит вполне обычно, только в ней совсем нет окон.

— Алансэ, — представляет её Азамат. — Это моя жена, Лиза. Ей захотелось с тобой познакомиться.

Алансэ — очень красивая женщина, хотя возраст на ней сказался. Если не обращать внимания на морщинки, лицо просто точёное, можно с неё Клеопатру рисовать. Правда, формы не совсем подходящие, дама в теле, хоть и не чрезмерно. На выдающемся бюсте свободно разложены несколько рядов каменных бус, недлинные слегка завитые волосы украшены нитями самоцветов, строгий диль глубокого зелёного цвета с лёгкой вышивкой — по муданжским понятиям, деловой костюм. При нашем появлении она не встаёт, хотя сильно удивляется, когда Азамат меня представляет. Не ждала, небось, что он меня приведёт.

— Я думала, у Хотон-хон гласное имя, — низким напевным голосом изрекает она.

— Гласное, — не спорит Азамат. — Ума не приложу, зачем бы тебе его знать.

Алансэ кивает и вежливо улыбается, оставляя тему. Азамат садится на лавку напротив неё, я присоединяюсь, а Алтонгирел занимает позицию стоя у торца стола. Всё это происходит в молчании.

— Давай обсудим твои требования, — предлагает Азамат, скрещивая руки на груди.

Алансэ молчит, рассматривая меня, потом замечает:

— А жену ты привёл, чтобы продемонстрировать своё бедственное положение? В бюджете страны нет денег на бусы?

Я смеюсь от неожиданности и идиотизма этого комментария, но Алансэ не оценивает юмора.

— Она не сочла нужным наряжаться ради тебя, — противным голосом сообщает Алтонгирел.

— Нет, правда, зачем она здесь? — дама обращается к Азамату, указывая на меня небрежно изогнутой рукой.

— Мне было интересно, — отвечаю сама, — как так получилось, что вы родили этого ребёнка. Если я правильно понимаю, для вас внебрачный ребёнок не менее унизителен, чем для Азамата.

Алансэ бросает изумлённый взгляд на Азамата — явно не ожидала, что он мне всё расскажет, — но быстро справляется с собой и улыбается.

— Думаете, я блефую и постесняюсь огласки? Нет уж, справедливость должна быть восстановлена. Конечно, для меня это тоже позор, но не прятаться же вечно. Я не могу допустить, чтобы человек с таким пятном на совести был Императором Муданга. Боги мне этого не простят. Если ему и суждено стать родоначальником новой династии, пускай искупит свою вину.

— А ты не думаешь, что он её уже искупил, профилактически? — язвительно интересуется духовник.

Азамат усмиряюще поднимает руку.

— Тихо, тихо, давайте не будем ссориться.

— И всё же, — гну свою линию, — как вышло, что вы решили родить?

— О, на то было много причин, — пожимает плечами Алансэ. — Во-первых, я поздно заметила, что беременна. Во-вторых, у меня было мало денег, а обращаться за этим к Азамату казалось унизительно…

— Зато сейчас не кажется, — тихо комментирует духовник. Алансэ его игнорирует.

— К тому же, — продолжает она, — я боялась, что после аборта не смогу больше рожать, а целители и повитухи требуют очень много денег, чтобы держать такую информацию в тайне от возможных женихов. Я решила, что раз уж богам угодно так меня мучить, возможно, в этом есть некий высший смысл.

Алтонгирел не сдерживается и заходится каркающим смехом. Кажется, я никогда раньше не слышала, как он смеётся.

— М-да, вполне возможно, — задумчиво соглашается Азамат. — Так ты говорила, что хотела бы видеть своего мужа на высоком государственном посту.

Алансэ кивает и кокетливо склоняет голову набок.

— Он, наверное, сильно удивится такому внезапному повышению, — продолжает Азамат.

— Он знает, что я была твоей невестой, и перед отъездом я ему сказала, что поговорю с тобой, так что он готов к чудесам.

— А о природе чудес он догадывается? — приподнимает бровь Азамат.

— Добрая память, — с нажимом отвечает Алансэ. — Я понимаю, твой первый порыв — рассказать ему всё. Вижу, у тебя вообще слабость выбалтывать секреты супругам. Конечно, я бы предпочла оставить его в неведении, но он от меня всё равно никуда не денется, так что ты только испортишь жизнь хорошему человеку.

— Что-то мне подсказывает, что его жизнь уже портить некуда, — снова возникает Алтонгирел.

— То есть ваш муж не знает о ребёнке? — прямо спрашиваю я. Это уже не смешно.