О богах, шакалах и детях - Страница 152

152

Кир выскакивает из дому с неменьшим энтузиазмом, чем несчастный гость, едва накинув дублёнку. Азамат посмеивается и качает головой.

— Я чувствую, слухи обо мне в ближайшее время обрастут подробностями.

— Ну ты сам постарался, — замечаю я. — Вам тут не помочь пока? А то мне бы не хотелось откачивать этого слабонервного.

— Да мы сейчас уже закончим. Можешь сунуть что-нибудь в духовку, надо этого мальчика хоть покормить, он ведь наверняка с утра не евши…

— Ты что, разве можно странников прикармливать?! — ужасается Арон. — Потом не отобьёшься.

— Этот ещё пока не странник, — отмахивается Азамат. — Так, личинка.

Фотографа Кир возвращает в виде глазированного печенья. Снег сегодня липкий и мгновенно образует ледышки на шубе.

— Ты чего, с горки на нём катался? — спрашиваю я шёпотом, пока гость развешивает свои меха на сушилке.

— Да нет, — невинно пожимает плечами Кир. — Я ему сказал, типа ты там поосторожней, наст хрупкий, а он как треногой опёрся…

— Ты особенно-то не усердствуй, — шепчу я. — Он тебе ничего плохого не сделал.

— Да я так… — Кир вздыхает и с явным сожалением добавляет: — Больше не буду.

Впрочем, гость недолго дуется. После ужина и горячего чая с перцем и бараньим жиром он совсем благорастворяется, перестаёт бояться Азамата и даже подбивает его на тур по дому — показать, где как балки скрещены, каким макаром канализация подведена и тому подобные инженерные тонкости. Количество галочек в его наладоннике неуклонно растёт.

— Так-с, что у нас тут осталось… — бормочет он, листая свои фотографии в камере. — А, вот что. Хотон-хон, давайте про мебель расскажите, что откуда?

— А я откуда знаю? — удивляюсь я. — Комод в гостиной с Гарнета, а про остальное мужа спрашивайте.

— Как это не знаете? — очухивается фотограф от блаженной неги. — А как же вы подругам хвастаетесь?

— Мебелью? — Я вытягиваю вперёд шею.

Фотограф тоже теряется, видимо, мой вопрос нелеп. К счастью, окончательно упасть в его глазах я не успеваю — на выручку приходит Азамат. Покровительственно кладёт мне руку на плечо и нравоучительно объясняет:

— Я оберегаю свою жену от таких будничных забот, как выбор мебели. Если вам интересно, я расскажу, у какого мастера я что заказывал, но они не брэндовые.

— Значит, станут брэндовые, — усмехается фотограф. — рассказывайте.

Когда он наконец отбывает, унося в камере полный фотоотчёт о моём доме, я в шутку интересуюсь у Азамата, достойно ли я держалась и не запрезирают ли меня подданные.

— Вообще достойно, — ухмыляется он. — Вот только с мебелью чуть прокол не вышел. Это же как туфли или платья… Ты не замечала, что на всех ручках клеймо мастера?

— Я думала, это просто узорчик… — развожу руками. — Интервью вообще будет катастрофа.

— Ничего, я тебя в обиду не дам, — подмигивает Азамат и потягивается. — Эх, надо поработать немножко.

Он открывает ноут, но вместо экрана продолжает смотреть на меня, а я выползаю из приличного диля, оставшись в лосинах и маечке, потому что дома у нас довольно жарко.

— Тебе эти штанишки очень идут, — замечает муж. — Ты сегодня рано спать ляжешь?

Я встречаю его взгляд.

— Да хоть прям щас!

— Это соблазнительно, но после я точно поработать не смогу, — вздыхает Азамат, отводя глаза. — Так что давай чуток попозже.

— Как скажешь, — пожимаю плечами я сажусь за гобелен.

И опять, как вчера, за этим занятием впадаю в такой ступор, что около полуночи Азамату практически приходится меня будить, а гобелен оказывается закончен.

Глава 24

Алтонгирел является в ночи на казённом унгуце, который тут же отбывает обратно. Я узнаю об этом от Азамата, неохотно вылезшего из тёплой постели, чтобы впустить духовника в дом.

Утром моим глазам предстаёт премилая картина: Алтоша, которому было постелено на диване в гостиной, ночью скатился с дивана и подполз к камину, причём, поскольку у нас дома очень тепло, одеяло он скинул и спит теперь с ним в обнимку, обхватив его руками и ногами, как плюшевого мишку. А спит он, естественно, нагишом, кто бы сомневался.

Алэк у меня на руках очень радуется виду духовничьей попы, показывает на неё пальцем, вяньгает и пытается произнести её название. На звуки из кухни высовывает голову Кир с понимающей ухмылкой.

— Привет, — говорю я, огибая тело в гостиной. — Давно ты любуешься этой инсталляцией?

Кир уже привык, что не понимает половину моих слов, так что даже не переспрашивает, а так, догадывается из контекста. Только мимолётом хмурится.

— Я встал, когда солнце скалу осветило, это где-то час после рассвета. Ну и не стал его трогать, мало ли, может, духовникам так положено.

— А где Азамат-то? — усмехаюсь я.

— Снаряжает унгуц. Собирался после этого вас будить, у меня тут уже и завтрак готов.

— Тогда подержи-ка братца, пойду Алтошу тормошить.

Духовник, понятно, побудке не рад, а когда осознаёт, в каком виде я его застала, принимается шипеть и фыркать, и занимается этим до самого завтрака. Впрочем, Кирова стряпня его несколько утихомиривает, и если бы Азамат с Киром весь завтрак не переглядывались и не обменивались намёками про щёки и персики, Алтоша мог бы и совсем успокоиться.

Алэка мы решаем взять с собой: Арон так и не почтил нас своим присутствием, а мелкий настроен благодушно и не занимает много места, к тому же очень любит летать. Конечно, приют — не лучшее место, куда можно съездить с младенцем, но если его не вынимать из унгуца, то это не так важно.

152