О богах, шакалах и детях - Страница 134

134

— Вот это да… За сколько ж вы его купили, Ахмад-хон? Если не секрет?

— Его сын в лесу нашёл, — бездумно отвечает Азамат, внимательно следя, как Кир спорит с конём о скорости перемещения. Животное ленится переходить на галоп.

Пастухи переглядываются. Я с интересом изучаю их мимику — вроде как свои люди, не станут же они красть собаку своего князя, правда? Но какой-то заговор тут явно происходит.

Кир возвращается рысью и спрыгивает с лошади.

— На этом ездить — только ругаться, — сообщает он.

— А, так вам послушного надо? — с плохо скрываемой усмешкой спрашивает северянин. — А мы думали быстрого…

— Ему хорошо бы неленивого, — отрезает Азамат. — Конь должен сначала переходить на галоп, а потом уже спрашивать, зачем. А этот только и оборачивается, мол, уверен наездник? А может, ещё порысим?

Кир улыбается в воротник, пастухи снова переглядываются. Да что такое, не пойму?

Пастух-северянин подводит нас к другому коню, побольше. Мне против света вообще не видно, где он там заканчивается. Шерсть у него белая с серым. Наверное, если бы был короткошёрстным, был бы в яблоках, а так просто рябой. Кир рассматривает его безо всякого энтузиазма, выслушивая похвалы пастуха. Как и с первым, знакомится, погладив по морде. Потом заходит с боку, подпрыгивает, чтобы дотянуться до хребта и подтягивается на руках. Конь издаёт возмущённое кудахтанье и дёргает с места куда-то в бескарйние просторы. Киру удаётся его притормозить примерно через полкилометра.

Азамат качает головой.

— Вы чего, лошадей нормально объездить не можете? Куда это годится?

— Да он послушный, только пугливый немного, — оправдывается северянин.

— Да? — грозно переспрашивает Азамат. — И почему ты решил, что сыну Императора подойдёт пугливая лошадёнка? Мне что, приплатить вам нужно, чтобы лучшего коня получить?

Кир врзвращается и спрыгивает на землю, даже не пытаясь высказаться по поводу лошади: Азамат и так за него говорит.

— Ну, ну, не кипятитесь, Ахмад-хон! — пастух поднимает ладони. — Давайте я вам самого-самого послушного коня покажу. Вот, пожалуйста.

Он подзывает зеленовато-бурую скотинку с несчастными глазами. Кир глубоко вздыхает и тихо-тихо говорит:

— Отец… А можно мне… покрасивее?

Азамат хмыкает и хлопает Кира по плечу.

— Пройдись-ка ты вокруг, сынок, да присмотри себе сам какого хочешь.

Кир забирает у него Филина и уходит в гущу лошадей, а мы остаёмся отчитывать пастухов. Минут через пятнадцать ребёнок возвращается верхом и вполне довольный. Скотина под ним чёрная с ярко-рыжими гривой и хвостом, как у мего Пудинга, Филин трусит рядом, довольно погавкивая.

— Вот, — Кир демонстративно объезжает вокруг нас. — Этого хочу.

Азамат хлопает коня по шее.

— Да, неплохо, неплохо. Полуторалетка, да?

— Ему год и семь, — говорит пастух-долхотчанин. — Но этот с норовом, абы кого к себе не подпускает.

— Сын у меня тоже с норовом, — усмехается Азамат. — Достойная пара.

Кир напрягается, пытаясь понять, похвала это была или укор.

— Хороший, хороший, — заверяю его я. — Ты, Кир, я смотрю, вообще со зверьём легко ладишь.

Ребёнок смущённо кивает.

К нам приближаются остальные два пастуха, наконец-то сладившие с шатром.

— Здоровья вам, Ахмад-хон, Хотон-хон, — в унисон желают они, кланяясь. — Извините, что сразу не подошли, — продолжает один. — Видите, на этом ветру чуть крышу не унесло.

— Да я смотрю, она у вас закреплена как-то хлипко, — замечает Азамат. — Так на малых шатрах крепят, на большом и не будет держаться. Вы бы…

Дальше он пускается в объяснения технологии, которых я не понимаю, так что я переключаюсь на Кира. Он довольно гладит по гриве своего нового коня.

— А тебе не нравятся такие серебристые, как у Азамата? — спрашиваю.

Кир невнятно поводит плечом.

— Я пойду ещё проедусь, — говорит он вместо ответа и отчаливает под весёлый лай Филина.

— Хотон-хон, — негромко окликает меня пастух-долхотчанин. — Может, вы знаете, почём собачку-то покупали?

— Да не покупал её никто! — пожимаю плечами. — Чего вы зациклились? Мы Кира вместе с собакой нашли, с собакой и забрали.

— А-а… — странным тоном протягивает северянин. — Ну тогда конечно, приходится говорить, что нашёл, это понятно. Императорский сын всё-таки, негоже…

— Думаете, я не слышу?! — вопит у меня за спиной Кир. — Я его не крал! Я знаю, что все думают, что я его украл, но я не крал!!!

Он подлетает к нам и спешивается, на щеках красные пятна, в глазах слёзы. Я беру его за локоть — ишь как его проняло!

— Кир, успокойся, чего ты так переживаешь?

— Того! — ребёнок разворачивается ко мне и продолжает тем же громким надорванным голосом. — Меня это уже достало! Все думают, что я вор! А я его не крал!!!

— На меня-то не кричи, — говорю. — Я знаю, что ты его не крал. Что ты так нервничаешь из-за двух идиотов, которые только и годятся коров пасти?

Кир замолкает неожиданно для самого себя, зато я замечаю, что Азамат больше не обсуждает устройство крыши, а наблюдает за развернувшейся сценой, одной рукой покачивая Алэка.

— Я слышу, — говорит он негромко, но угрожающе, — что моего сына здесь обвиняют во лжи и воровстве. Уж не потому ли были такие проблемы с подбором лошади, что вы считаете князя недостойным своего титула?

— Прощения просим, Ахмад-хон! — выпаливает долхотчанин, низко кланяясь. — Никого не хотели обидеть, удивились неуместно, не гневайтесь!

Азамат кивает и отворачивается обратно к работягам. Долхотчанин тычет северянина под рёбра, мол, тоже неплохо бы извиниться.

134