О богах, шакалах и детях - Страница 60

Я остаюсь в столице на некоторое время, пока Тирбиш не освобождается. Здесь не так холодно, как на Доле, хотя тоже видно, что дело к зиме. Азамат по-прежнему пашет за четверых, не отвлекаясь на глупости, и терпение моё в связи с этим заметно истончается.

Когда у Тирбиша заканчиваются семейные празднества, я отправляю его выгуливать Алэка, а сама забегаю на склад медикаментов пополнить запасы иммуностимулянтов, которые так хорошо идут осенью. Алэк не любит аптечный запах, которые неизбежно стоит на складе, так что с ним я туда предпочитаю не таскаться.

По пути обратно, однако, я встречаю на улице мрачного Алтонгирела. Решаю подойти поговорить. Я его не видела с тех самых пор, даже не знаю, полетел он с моими родичами на Гарнет или нет и когда вернулся. Решительно перехожу улицу, чтобы оказаться с духовником лицом к лицу.

— Всё хандришь? Как здоровье?

— Не жалуюсь, — угрюмо отвечает он, но сбежать не пытается. — У тебя как семейная жизнь?

— Тоскливо, — сетую. — Жду — не дождусь, когда уже у Азамата эти объезды начнутся, а то не вижу его совсем.

Алтонгирел поджимает губы и рассеянно кивает.

— Ты по-прежнему с ним не разговариваешь? — интересуюсь. Он кивает. Я скрещиваю руки на груди. — Бедный Азамат. Сидит тут один, пашет круглосуточно, семью не видит по нескольку дней, так ещё и лучший друг объявил забастовку.

Алтонгирел тяжело вздыхает и отводит меня за угол в какой-то проулок, подальше от посторонних глаз.

— Ты бы знала, в чём дело… — запальчиво начинает он, но сникает.

— Так скажи.

— Не могу.

— Я понимаю, что тебе не положено, но хоть намекни! Ты же знаешь, мне можно доверять секреты.

Он смотрит на меня со вселенской грустью и мотает головой.

— Я не потому не могу, что запрещено, а потому, что ссора с тобой его совсем подкосит. Он совершил отвратительный поступок, но он по-прежнему мой друг, и я сделаю всё, чтобы он не пострадал от последствий.

— Какой поступок-то? — недоумеваю я. Не верится, чтобы Азамат в сознании и трезвой памяти мог совершить что-то настолько ужасное, чтобы Алтошу покоробило.

— Ты, Лиза, всё ему прощаешь, — уклончиво отвечает духовник. — Вот и это прости, не вдаваясь в детали. Забудь, и вам обоим будет легче.

— Довольно трудно забыть то, чего не знаешь, особенно когда твоё поведение всё время об этом напоминает, — замечаю.

— Я постараюсь с собой справиться, — вздыхает Алтонгирел, зажмуривается и трёт переносицу. Похоже, и правда что-то серьёзное, раз он даже при мне не делает хорошую мину.

— Да уж постарайся, — соглашаюсь. — Мы с тобой оба знаем, что Азамат хороший человек, и если он что-то делает не так, то не со злым умыслом. Скорее всего, это какая-то ошибка, пусть трагическая, но он не нарочно. Наверняка даже ты не знаешь всех обстоятельств… Не суди преждевременно.

— Да-да, — охотно кивает Алтоша. — Вот так и рассуждай. И не копай. Я скоро перестану на него обижаться, и всё снова будет хорошо. Вероятнее всего, ничего не было, я просто напутал.

Алтонгирел довольно неубедительно врёт, и всегда делает это в слишком очевидной ситуации.

— Погоди, — говорю. — Ты сказал, ничего не было? Но я думала, речь шла о будущем? Или это будущее уже наступило, а я и не заметила?

Духовник хватается за голову.

— Боги, Лиза, да оставь ты эту тему в покое! Не было, не будет, тоже мне книжник нашёлся! Забудь, как сон! Ну хочешь, я завтра к вам на ужин приду? Только забудь, пожалуйста!

— Приходи, — пожимаю плечами. — Азамат будет рад.

Но Алтонгирел, ретирующийся со сверхзвуковой скоростью, меня уже не слышит. Надеюсь, и правда придёт, Азамату хоть полегче станет.

Впрочем, до этого самого ужина мир успевает провернуться вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов, да и Азамату становится не до Алтошиной обиды.

Я вытаскиваю мужа из кабинета, пригрозив двум Старейшинам повыдергать бороды, если они не дадут мне с ним пообщаться, но едва мы садимся за обеденный стол, Азамата дёргают по мобильнику. Он сначала удивляется, потом радуется, потом расстроено говорит, что вот прямо сейчас очень занят, потом удивляется ещё раз и в конце концов соглашается куда-то пойти.

— Надолго? — вздыхаю я, копаясь ложкой в тарелке.

— Боюсь, что да. Что-то серьёзное.

Я сникаю. Если так и дальше пойдёт, устрою этим паразитам кровавую революцию. Как они жили, интересно, без Императора двести лет? Или соскучились, что ездить не на ком?

В гордом одиночестве заканчиваю обед. Я-то надеялась хоть вечер с мужем провести, а у него опять что-то срочное. Нет, ну куда это годится — на меня времени не находит, не говоря уж о ребёнке, а ещё второго хочет! Неужели нельзя как-то переставить приоритеты, найти заместителя, в конце концов, не маленький же, умеет распределять ответственность!

Внезапно входит Азамат. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, и давлюсь собственным ядом. Муж бледный, глаза лихорадочно блестят, шрамы по контрасту как будто ярче обычного, входит нетвёрдой походкой, как зомби. Я вскакиваю, кидаюсь к нему.

— Что такое? Что случилось?

Азамат смотрит на меня так, будто сейчас расплачется, потом обнимает крепко-крепко, прижимается всем телом и долго не отпускает, сбивчиво дышит мне в волосы. Я глажу его по спине и терпеливо жду, пока успокоится. Успокаиваться он не спешит. Даже отпустив меня и сев на диван уставляется в пол с таким трагическим видом, как будто потерял последнюю надежду, не знаю уж, на что.

— Лиза, я должен тебе кое-что рассказать, — убитым голосом произносит он. — Алтонгирел не хочет, чтобы ты знала, но я не смогу скрывать от тебя…