О богах, шакалах и детях - Страница 38

— Это можно есть?! — ужасаются Сашка с мамой.

— Можно, вот так, — Азамат отламывает кусок ближайшей шляпки и отправляет в рот. — Сладко.

Я рискую попробовать. Действительно сладко, как тёртая морковка.

— Так чего, собираем? — по-прежнему не верит мама.

Азамат мотает головой.

— Из них не готовят. Ешьте здесь, домой другие возьмём.

Мы идём гулять дальше, периодически закусывая грибочком или какими-нибудь лесными плодами (назвать здешних монстров ягодами у меня язык не поворачивается).

Внезапно Сашка издаёт призывный клич — он набрёл на необъятное поваленное дерево, усеянное серебристыми зонтиками с бахромой.

— Привет, опята, — изрекает маман.

В таком вот духе прочёсывая лес шеренгой мы постепенно собираем грибы всех цветов радуги, кроме жёлтого (они нам тоже попадались, но они ядовитые) и коричневого с золотом (золото оказалось то ли плесенью, то ли ещё каким паразитом). Ещё несколько очень похожих на уже собранные нами грибы Азамат с матушкой отбраковали как поганки, притворяющиеся благородными.

— А чего они все таких бешеных цветов? — спрашивает Сашка. — У нас грибы обычно в подстилке прячутся, мимикрируют…

— Ближе к северу у нас они тоже всё больше серые да бурые, — отвечает Азамат. — А в этих широтах растут некоторые ядовитые травы, которые портят грибам почву, и эти травы едят всякие лесные звери, чтобы лечиться. Вот грибы их и приманивают — пришёл кабан грибочком угоститься, заодно и лечебной травы пожевал, а грибы на её месте вылезли.

— И не червивые вообще, — дивится мама. — Ну у вас тут жизнь, я скажу…

— А… что, тут кабаны водятся? — осторожно спрашивает Сашка.

— А как же, — пожимает плечами Азамат. — Кабаны, волки, медведи, лисы, несколько разных крупных кошек, ну и всякие куньи, конечно, леса-то богатые.

Сашка нервно сглатывает и оглядывается.

— Да вы не беспокойтесь, — усмехается Азамат. — Днём близко к жилью никто не подойдёт, да и я с оружием. Но если увидите какого зверя, кричите громко, он сбежит.

— У нас глюков-то не будет с этих грибочков? — вопрошает маман, закусывая очередной сыроежкой (их тут, оказывается, несколько видов разных цветов, только макушки у всех оранжевые).

Я перевожу вопрос, меня он тоже интересует.

— От этих нет, — заверяют Азамат с матушкой и Тирбишем хором.

— Вот если увидите такие тёмно-тёмно синие, а снизу серебристые, это грибы истины, их лучше просто так не есть, — сообщает матушка, выразительно тыча пальцами в собственные синие штаны и Азаматову серебристую сумку, чтобы моя маман поняла, о каких цветах идёт речь. Мама даже повторяет названия.

— Это не те ли, которыми меня Алтоша травил? — интересуюсь.

— Они самые, — кивает Азамат. — Но просто так сырыми мы их тоже не употребляем, только отвар или настойку.

Куница, которую ведёт Сашка, внезапно останавливается, вытягивается столбиком и рявкает куда-то в кусты.

— Тихо, тихо, — Азамат пригибается и одним пальцем гладит маленькую головку. — Там лиса, она мимо идёт, тебя не тронет.

Куница, почувствовав моральную поддержку, рявкает ещё несколько раз для самоутверждения и успокаивается.

— Что там?! — выпаливают мои родичи.

— Лиса, — говорю.

— Ли-са, — повторяет Азамат. — Надо выучить всяких зверей вообще. А как будет волк? Или тигр?

Я перевожу, Азамат повторяет.

— Интересно, похоже на всеобщий немного. А как будет гхаррсан?

— А это кто? — такого зверя я не проходила. Я и остальных-то знаю только по названиям болезней да по детским книжкам.

— Выдровая кошка.

— Э… Я такого не знаю. А на всеобщем как?

— Никогда не интересовался, — пожимает плечами Азамат. — Но если ты подойдёшь ко мне на пару шагов, то вон в той развилке над оврагом увидишь.

Я послушно подхожу и прослеживаю взглядом направление, в котором указывает Азамат. Там на золотой сосне и правда сидит кто-то жёлтый размером чуть покрупнее обычной земной кошки и таращит на нас светлые глаза. Тут ребёнок на мне, видимо, почувствовав напряжение, завякал, и загадочное существо ухнуло с дерева куда-то в глубь леса.

— Я не знаю, кто это, — мотаю головой. — Оно хотя бы кошка или норка?

— Скорее кошка, хотя трудно сказать. Ест всех, особенно любит разорять сурчатники.

— Все сюда! — доносится зов Оривы. — Я нашла грибы-красавцы!

— Ого! — воодушевляется матушка и резко сворачивает на голос.

— О, пошли, пошли, — Тирбиш машет рукой моим, и все вместе мы топаем на Оривину полянку. Грибы и правда красивые, красные, с высоко задранными краями шляпки, торчат во мхе, как рюмочки.

— Кто в сапогах, собирайте, — командует Орива, стоя на кочке. Полянка-то не полянка, а болотце.

— А может, босиком? — предлагает Сашка, шевеля пальцами в тряпочных кедах.

— Что вы, там же змеи! — хмурится Азамат. — У нас по болоту только в сапогах можно. Так, ма, Тирбиш, Шатун и я — собираем, остальные отойдите, где сухо.

— Ну ладно, — вздыхает Сашка. — Пошли какие-нибудь более досягаемые грибы искать.

В отличие от околоземных планет-питомников, здесь грибы растут не по три-четыре, а большими куртинами, там, где ядовитой травы нету. Поэтому всё время смотреть под ноги не приходится, можно спокойно идти по пустому лесу, пока не наткнёшься на яркое пятно, и тогда уже сразу штук пятьдесят соберёшь.

Мы снова немного распределяемся. Осень ещё ранняя, листья почти все зелёные, под ногами мягкая травка, ничего не шуршит, тихо-тихо. Изредка какая-нибудь птица вякнет или прогудит мимо реактивное насекомое. Лес на склонах смешанный, хотя больше всё-таки хвойный, и чем выше, тем хвойнее. Местами из-под лесной подстилки торчат сияющие белые камни здешних скал — тут много кварца. Местность даже приблизительно не ровная — мало того, что с уклоном к морю, так ещё и рассечённая трещинами в скале. То и дело приходится обходить крутые овраги и расщелины. В пологие лощины я спускаюсь, потому что там-то и растут грибы, где пониже и помокрее. Впрочем, лето выдалось суховатое, так что я не рискую намокнуть. Страшно подумать, какие гиганты тут должны расти после мокрого лета, и в каких количествах.