О богах, шакалах и детях - Страница 147

К оглавлению

147

— Та-ак, так, — подбадривает его Азамат, а то ребёнок совсем запутался.

— В общем, можно я с тобой?

— Обратно захотел? — со смешком выпаливает Арон.

— Арон!!! — гремит Азамат так, что дом подскакивает. Алэк отзывается тоже угрожающе, и я беру его на руки.

Кир вжимает голову в плечи.

— Да нет, это я так, не важно, забудь…

Азамат показывает Арону большой мозолистый кулак. Тот обиженно поджимает губы и отворачивается.

— У тебя друзья в приюте остались, да? — спрашиваю Кира.

— Вроде того, — бормочет он себе под нос, ни на кого не глядя.

— Конечно, ты ведь там долго жил, это совершенно естественно, — заверяю я, стараясь не пережать. — Мне даже странно, что ты до сих пор о них не упоминал.

— Ну там не совсем друзья… — чуть погромче отвечает Кир. — Остальные вообще меня не очень любили. Но так, хочется на них взглянуть сейчас.

— Хорошо, — соглашается Азамат. — Только смотри не дразнись, тебе и так все будут завидовать.

— Да это понятно, — отмахивается Кир.

Алэк ползает по мне, хватает за волосы и всячески испытывает моё терпение.

— Пойдёмте выгуляем детей и зверей, — прошу я.

— Может, лесные тропы разведаем? — с надеждой спрашивает Арон.

— Кир уже разведал, — отрезает Азамат.

— Ну тогда я не пойду, какой толк в снегу топтаться?

— Вот ты и приготовишь ужин, — ухмыляется Азамат. — Лиза, давай сюда маленького, тебе же одеться надо…

Мы выходим в чудесный зимний вечер. Официально ещё осень, но день коротёхонький, а за ним тянутся хвостом длиннющие сумерки. Синий снег искрится в свете первой луны, Дол за выступом скалы кажется совершенно белым, хотя льдом ещё не покрылся. Филин с куницей играют в догонялки, равномерно покрываясь снежными катышами, впрочем, на Филине это не очень заметно.

— А почему тебя не любили в приюте? — спрашивает Азамат внезапно.

Кир пожимает одним плечом.

— Да так… Я ж не мингь, чтобы всем нравиться.

— Ну хоть расскажи что-нибудь о своей жизни, — просит Азамат.

Кир снова перекашивается.

— Зачем? Вы мне о своей ничего не рассказываете.

— Давай историю за историю? — предлагаю я.

— Ну можно, — Кир пожимает другим плечом.

— Что бы ты хотел услышать про нас? — оживляется Азамат.

— М-м-м… — Кир задумчиво трёт нижнюю губу, глядя как Алэк пытается ловить ртом снежинки. — Про бога расскажите. Который тогда Старейшин напугал.

Азамат кивает мне, мол, это твоя история. Я о своём знакомстве с Ирликом рассказала уже столько раз, что сами события малость поблекли в памяти, спрятавшись за словами. Но я очень стараюсь не приукрашивать.

Кир слушает сначала отстранённо, время от времени мыча в знак внимания. Но когда я дохожу до отпиливания рук, он сам начинает ловить ртом снежинки.

— Язык застудишь, — насмешливо одёргивает его Азамат.

Рот со стуком закрывается.

Дойдя до конца истории, я притормаживаю. Рассказывать Киру про Кирилла мне совершенно не хочется, да он и не просил. Это уже совсем другая история. Так что я лаконично завершаю тем, как Ирлик проволок меня через Подземное Царство "почти прямо к Азамату на корабль" и быстренько перехожу к следующей встрече.

— Так что, он ещё когда-нибудь придёт в гости? — уточняет Кир, когда я выбалтываю всё, что знаю о несчастном Ирлике.

— Обещал зимой, — говорю. — Посмотрим.

Кир некоторое время молча переваривает.

— У меня таких интересных историй нету, — говорит он наконец.

— Мне лично все твои истории ужасно интересны, — замечает Азамат, подхватывая мою затею.

— Ну ладно… — Кир снова неуклюже пожимает одним плечом, втягивая голову. — И про что мне рассказать?

— Расскажи, почему тебя не любили в приюте, — хватается за возможность Азамат.

Кир на секунду задумывается.

— Я не знаю, как это в целом рассказать, это не одна история.

— Тогда расскажи кусочек… Скажем так, привети пример, — настаивает Азамат.

— Ладно, — вздыхает Кир без особого энтузиазма. — Вот, например, есть у нас там одна девчонка. Хилая совсем, еле живая. У неё был отец, тоже такой же хилый, нормально работать не мог никогда. Она, когда маленькая была, с ним жила, но потом он совсем заболел и не смог зарабатывать ей на еду. Поэтому отдал её в приют. Но приезжал каждое лето её проведать. Кое-как наскребал каких-то денег, привозил что-нибудь, например, меховую жилетку или кусок вяленого мяса или банку мёда, в таком духе. А она каждый раз ревела три дня, когда он уезжал. Ну и вот пока она ревела, все эти вещи у неё отбирали. Потому что другим здоровые и богатые родители ничего не привозили, а тут этой замухрыжке такие подарки. Но я так считаю, этот её папаша небось неделями не жрал, чтобы ей что-нибудь купить, а она тупая, вместо того, чтобы съесть сразу, только ревела. Ну я пару раз этим, которые отбирали, помял рёбра. Потому что нефига. Так эта идиотка стала со мной делиться своими гостинцами. А я ей говорю, засунь, говорю, их себе, лучше об отце подумай. Тогда меня пацаны стали дразнить, типа, у меня с ней шашни. Ну я ещё немножко их поколотил, чтоб заткнулись. Вот за то и не любят.

— Ты всё правильно сделал, — решительно говорю я. Конечно, нехорошо поощрять драки, тем более, что у ребёнка и так к ним склонность, но что делать, если жизнь такая?

— Ты молодец, — с чувством говорит Азамат, притягивая Кира поближе за плечо. — Ты вырастешь отличным человеком.

Ребёнок как бы случайно пристраивает нос в меху Азаматовой шубы.

— Вот интересно, — отвлечённо произносит Азамат. — Ты ведь понял, что тот человек любил свою дочку. Почему же ты во мне так долго сомневался?

147