О богах, шакалах и детях - Страница 106

106

— Это надолго? — хмурится Кир. — Мне ведь ещё читать…

— Не знаю, сколько это займёт времени, но я Азамату всё объясню, и он поймёт.

— Ну хорошо, — соглашается Кир.

Арон поджидает нас у порога дома жены, нервно топчась на месте, и сразу бросается ко мне.

— Хотон-хон! Я так рад, что вы пришли! Прямо не знаю, что делать, вы бы её видели, это какой-то кошмар, как же она будет жить, а вдруг это не лечится, жена совсем голову потеряла от горя!..

— Тихо! — рявкаю я, прерывая бесконечный словесный поток. — Вот знакомься, это Кир, ты его ещё не видел. Пошли внутрь.

Арон облегчённо замолкает, явно радуясь тому, что кто-то другой принял командование, и проводит меня в комнату девочки, обставленную в безумных малиновых тонах. Я тут же выпираю их с Киром за дверь и остаюсь с пациенткой один на один — не будет же сердобольная муданжская мать сидеть с больным ребёнком, ещё заразится…

У девочки оказывается элементарная ветрянка. С точки зрения муданжцев это, конечно, ужасная болезнь — всё лицо в волдырях, ещё бы. Тем более никто ведь не проследил, чтобы ребёнок не чесался, так что вид и впрямь жутковатый. Ветрянкой муданжские дети болеют редко, и это обычно значит, что иммунитет чем-то ослаблен, в норме-то подобная зараза к ним не липнет. Анализы показывают неправильное питание — такое впечатление, что девочка завтракает, обедает и ужинает медовыми конвертиками. Я даю ей детскую микстуру от зуда с лёгким снотворным действием, обмазываю заживляющим кремом и иду объяснять Арону про диету и пищевые добавки. Земные иммуномодулянты муданжцам подходят плохо, так что я стараюсь без крайней необходимости их детям не давать. Скорее бы Азамат уже решился вступать в экономический союз, тогда можно было бы дать грант на исследование муданжской физиологии, а так к нам ни от одной приличной лаборатории никто не едет, только миссионеры какие-то всё рвутся.

В гостиной Арон увлечённо демонстрирует Киру какие-то шкуры, видимо, охотничьи трофеи. Кир глядит сияющими глазами и вслушивается в каждое слово Арона, травящего охотничьи байки.

— Этого вот мы с друзьями загнали два года наз… о, Хотон-хон, ну что? — прерывается Арон, заметив меня.

— Да ничего страшного, — говорю. — Я этим тоже в детстве болела, следов не останется. Вот крем, чтобы лучше заживало, вот снадобье, чтоб не чесалось.

Арон вздыхает с облегчением.

— Ой, спасибо, Хотон-х…

— Хуже другое, — перебиваю его мрачным тоном. — Проследи, пожалуйста, за тем, что твоя дочь ест и сколько, иначе она так и будет болеть. Сейчас я тебе выведу допустимое меню для этого возраста.

Сажусь и открываю бук.

— Как же я прослежу? — удивляется Арон. — Она ведь с женой живёт, с ней и ест.

— Как хочешь, так и проследишь, — кривлюсь я. — Если твоя жена ест то же, что твоя дочь, то проживёт недолго. Прикажи повару готовить то, что я напишу… Вообще, где Алтоновч-то?

— У себя наверху…

— Ну так веди её сюда, будем разговаривать.

Арон растерянно кивает и убегает вверх по лестнице. Я киваю Киру.

— Ну как?

— Нормально, — пожимает плечами ребёнок. — Сначала он всё рвался к вам посмотреть, что вы с его дочкой делаете, но потом я спросил про охоту, и он про дочку забыл, стал мне рассказывать… Обещал меня с собой взять в следующий раз, если отец отпустит.

— Азамат и сам хотел с тобой на охоту сходить, — припоминаю. — Наверное, можете и втроём.

Наверху слышатся шаги, и к нам спускаются Арон с женой. Она сегодня в бирюзовом, и как всегда платье, диль и косынка чуть-чуть не совпадают по тону. Интересно, это индивидуальный стиль такой или она просто сама ткани красит, а пропорции забывает?

— Она заразная? — нервно спрашивает Алтоновч, косясь на дверь дочкиной комнаты.

— А вы этим не болели? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Конечно нет! — в ужасе отрицает Алтоновч.

— Тогда заразная, — с плохо скрываемым злорадством киваю я. Конечно, раз Алтоновч не болела, значит, у неё достаточно сильный иммунитет. С другой стороны, может, в детстве и был сильный, а сейчас если она одними плюшками питается, то и вместе с дочкой заболеть может.

— Расскажите мне, пожалуйста, что вы едите, — предлагаю я, открывая файл с историей болезни.

Алтоновч таращится на меня во все глаза.

— А вам зачем?

— Затем, что ваша дочка заболела из-за неправильного питания.

— Так что, её не кормить, что ли?

Я роняю голову на клавиатуру. Кир хихикает в углу.

Мы покидаем дом Алтоновч примерно через час, с трудом общими усилиями убедив её, что питаться одним сладким нельзя не потому, что мужу жалко денег. Кир похихикивает, я пихаю его локтем в бок.

— Не смешно, — говорю, улыбаясь. — Угробит ведь ребёнка.

— А если не угробит, вырастет ещё одна такая же тупая корова, — пожимает плечами Кир. Я хмурюсь.

— Алтоновч, конечно, не слишком одарённая женщина, но не мог бы ты выражаться повежливее? Арон не обрадуется, если узнает, что ты так говоришь о его жене.

— Простите, — ворчит Кир, вжимая голову в плечи.

Ну отлично, теперь он расстроился. А я-то радовалась, что удалось его немного развеять. Однако эта мысль держится у меня в голове недолго, потому что я вдруг озадачиваюсь вот чем: муданжские девочки до замужества обычно живут с матерями. Хотела бы я посмотреть на статистику детской смертности. Есть у меня подозрение, что для мальчиков и девочек она неодинаковая. А если так, то, значит, взрослых женщин на Муданге должно быть заметно меньше, чем мужчин. Отсюда и отношение к ним… М-да, порочный круг.

106